Луркмор
В чистом поле ветер злится,
В небе звзёдочка блестит,
Крыша едет, крыша мчится,
Крыша по полю летит!
Утро. Обычный сталинградский дворик. Взъерошенный со сна петух с грацией танка взлетел на покосившийся забор, прокуренным голосом прокукарекал что-то матерное и тут же был сбит на землю чьим-то валенком. Из кучи сена, сваленной перед крыльцом, покряхтывая, выбрался худосочный дедок. Смачно потянувшись, он побрел поднимать валенок, пока его (валенок) не украли ушлые соседские коты. Впрочем, коты мирно сопящей кучкой валялись в близлежащей канаве, источая сладкий запах валерьяночного перегара, и снаряд остался целым. Подобрав обувку, дедок ловко натянул ее на ногу и зычным голосом проорал:
- Рррррррота, пАААААААдъЕЕЕМ!!!
Из низенькой избушки выползла небритая личность предосудительного вида, зевнула, и лениво поползла к кривому кирпично-досочному строению рядом с избушкой. Вскоре оттуда раздались грохот, лязганье, бодрый матерок, и прочие привычные русским ушам звуки. Вслед за личностью на крыльцо выпало нечто неопределенного полу, потому как в "кирзачах", камуфляже и шлемофоне, к которому был хитрым образом присоединен айфон. Морда этого нечта была размалевана так, что дед невольно перекрестился. Потом, приглядевшись, выругалася:
- Тьфу ты, Машка! Сколько раз говорить, макияж нужно перед сном смывать!
Нечто, обозванное Машкой, виновато развело руками и поплелось умываться. Некоторое время спустя пред ясными очами деда предстала Марья Сергеевна, примерная мать и жена, резво проскакавшая в сторону грохота, лязга и мужниного матерка. Какафония резко стихла. Невольно заинтересовавшись, дед пошел инспектировать кривое строение.
В этом непонятном сооружении, гордо именуемым "ангаром", был оборудован гараж. Все как полагалось: куча железа, натащенного с окрестных помоек, аккуратный ящик под гвозди всех калибров, молоток, лопата, топор и монтировка. В углу гордо возвышался самогонный аппарат, гордость сталинградской инженерной мысли. Собранный из чего попало и как попало, изначально он задумывался как временный вариант, но исправно работал вот уже сорок лет. Самогон получался настолько ядреный, что деду Афанасию иногда поступали госзаказы на сей напиток. Дед этим очень гордился: ему было приятно осознавать, что его самогон, на портянках настоенный, так ценят в Партии.
Причина затишья выяснилась быстро: супруги аккуратно меняли бутыли под самогон у аппарата. Наполненную склянку муж Марьи, Лев Андропов, размашистой кириллицей подписывал как "Горючее". Дед возвел очи горе: молодежи опять в голову тренькнуло пред честным народом повыпендриваться. Но было бы чем выпендриваться! Ладно бы у Андроповых была новомодная иномарка или элитный вездеход от русского автопрома, так нет же! Семейство гордо разъезжало на раздолбанной вусмерть консервной банке. Правда, эта консервная банка была на удивление живуча, а по вездеходности на раз обставляла лучшие германские машины. Как-то раз Лев по пьяни переехал на ней через болото и каким-то чудом влез на высокую березу, после чего резко протрезвел и попросил его оттуда снять. Снимали всем Сталинградом, с помощью афанасьевского самогона и такой-то матери.
Поминая разработчиков за криво расположенные баки, супруги осторожно влили "горючее". Марья заправила машину подсолнечным маслом, вспрыгнула на броню и заорала в шлемофон:
- Поехали!!!
Т-34 пыхнул самогонными парами, заурчал, затарахтел, и выполз сквозь стенку "ангара" на улицу. На соседнем дворике уже заводился элитный германский "Тигр", которого местный олигарх купил аж в самом Берлине, а на остановке народ ломился в маршрутный "кукурузник".
Рабочий день начался.
Ехали цыгане - хрен догонишь,
Пели они песни - хрен поймешь,
Была у них гитара - хрен настроишь,
И в общем ни хрена не разберешь...
Счастливчики, успевшие прорваться в маршрутку, расселись по местам.
- Все, отец, заводи! - радостно пробасил бородатый мужик с бубном в обнимку.
- От винта! - "кукурузник" покатился по дороге, радостно подпрыгивая на колдобинах. Привычные ко всему пассажиры отрешенно пялились в окошки: танковые шлемофоны отлично оберегали головы от раздолбайства городского муниципалитета, а все остальное убивает быстро и безболезненно. Мотор взревел сильнее, и самолет поднялся в воздух, предварительно цапнув шасси толстозадый "Тигр". Пока олигарх искал инструкцию, чтобы зарядить осколочным в хвост наглецу, АН-2 уже вышел на эшелон и был вне досягаемости танковых пушек.
Раздался ужасающий скрип, плавно перешедший в шипение - пилот попытался настроить радио. Бородатый мужик, вздохнув, виртуозно постучал в бубен - радио тут же очухалось и завещало бодрым голосом о погоде.
- Что радиотехника, что компьютеры - одна фигня, шаманить нужно, - пояснил мужик в ответ на уважительные взгляды попутчиков.
Неожиданно самолет резко ушел влево и сделал бочку.
- Куда прешь, каааазлиииинаааа! - прорычал пилот, грозя кулаком вслед гламурно-розовому "Юнкерсу". - Чтоб тебе интернет на неделю отрубили!
Админ побарабанил пальцами по бубну - судя по ритму дроби, это было что-то забористо-матерное. В следующее мгновение снизу что-то основательно грохнуло, и подбитый "Юнкерс" ушел на вынужденную посадку. Народ с интересом воззрился в иллюминаторы, силясь разглядеть, откуда пришла кара небесная.
- Гаишники тормознули, - пояснил пилот.
Теперь и пассажиры увидели замаскированную под куст ментовскую "зенитку". АН-2 покачал крыльями, сигнализируя другим самолетам об опасности и заложил плавный вираж.
- На следующей! - крикнула пилоту какая-то девушка. И протянула админу деньги: - Передайте, пожалуйста!
Получив сдачу, она затянула ремешок шлемофона под подбородком и приготовилась выходить.
- Прыгай! - объявил пилот, и девушка сиганула в небо. За ней раскрылся очень симпатичный купол парашюта, желтенький в цветочек, а сидевшие рядом с дверью тут же захлопнули ее.
- Мне на набережной! - пожелал админ.
Процедура высадки повторилась. Проводив взглядом серию парашютов (админский купол выделялся раскраской под "небо с облаками" от Виндоуз), оставшиеся пассажиры заявили, что они до конечной, и пилот повел машину напрямик, подальше от оживленных небесных трасс.