Боец невидимого фронта
Писанина хеталийную степь, но только про города России, самостийной Украйны, Белоруссии и вообще мира в целом. Но в основном про Москву, Иркутск и прочих известных товарищей. Москвичи, не обижайтесь, но, увы, из наших медвежьих углов столица смотрится далеко не презентабельно - что и нашло отражение в зарисовках.
БрЭд на околоисторические темы*******
В 1859 году бароном Б. В. Кёне, стоявшим во главе Департамента герольдии, была начата масштабная реформа российской геральдики и вексиллологии. Как это часто бывает, реформа, призванная ликвидировать застарелые ошибки, вызвала новые. К числу наиболее известных ошибок, которыми мы обязаны ей, было создание так называемого «флага гербовых цветов Российской империи» и переименование иркутского бабра в бобра.
Указом от 5 июля 1878 года, согласно проектам Гербового отделения, Сенат ввёл в действие 46 гербов губерний и областей, которые были опубликованы в 1880 году в виде отдельного сборника «Гербы губерний и областей Российской империи», в котором герб Иркутской губернии описывался следующим образом: «В серебряном щите чёрный бегущий бобр с червлёными глазами, держащий во рту червлёного соболя».
Следует отметить, что, к чести художников, не было нарисовано ни одного изображения иркутского герба с бобром, грызущим соболя. Однако, поскольку указ оставался указом, бабру на гербе пририсовали большой бобровый хвост и перепончатые задние лапы, создав некое новое, мифическое животное.
- Петербург!!!
- И вам добрый день. С кем имею честь разговаривать?
- Петербург, вот я как ща на тебя медведей натравлю!..
- Прошу вас, сударь, изъясняйтесь лаконичнее, - сухо ответил Санкт-Петербург, стряхивая несуществующую пылинку с идеально выглаженного мундира. И выразительно посмотрел на гостя. Гость, встрепанный непонятно кто в овчиной шубе, валенках и ружьем за спиной, зло сверлил столицу темными глазами. - Представьтесь, пожалуйста.
- Иркутск, - прошипел тот.
- Припоминаю, - кивнул Петербург. - Купеческий город в Сибири, не так ли? Чем могу быть полезен?
- Вот, - сибиряк вынул из-за пазухи сложенный вчетверо лист дорогой плотной бумаги. - Прошу.
- Хммм... - Петербург задумчиво посмотрел на рисунок. - Это, как я понимаю, ваш герб, сударь.
- Именно.
- И в чем же проблема?
- Уважаемый, как по-вашему, кто изображен на гербе? - зло поинтересовался Иркутск.
Петербург удивленно приподнял брови. Геральдический зверь был... странным, и это не то слово. Гибрид кошки, тигра и бобра, черный, как ночь, с горящими алыми глазами. В острых зубах чудовище держало соболя, а само было изображено в прыжке; один лишь вид его вызывал невольную дрожь.
- Исчадие ада? - предположил Петербург.
- А должен быть бабр! - взъярился сибиряк. - Бабр, понимаешь?!
- Прошу меня простить, но мне такое животное неизвестно, - сухо заметило Петра творенье.
- То же мне, столица всея Рассеи и просвещения... Бабр, уважаемый, это тигр. Мне было бы интересно узнать, почему ваша светлость решила, что "бабр" это хищный бобер, - Иркутск упер руки в боки, всем своим видом выказывая большое ФИ.
- Да-с, оказия вышла, - виновато признался Петербург после некоторого молчания. - Увы, помочь ничем не могу, герб уже вошел в документацию и обиход.
- Зараза ты столичная, - обиделся сибиряк.
Петербург лихорадочно зажмурился, пытаясь срочно придумать, как бы успокоить своенравный город. Сибирь была богата, и портить отношения с ней было как минимум неразумным, а как максимум - чревато последствиями.
- Зато, сударь, у вас теперь уникальный герб - во всех смыслах! - нашелся, наконец, Петербург. - У вас отныне исключительно ваше геральдическое существо, которое никто и никогда не повторит. Подобная оригинальность дерзка и наказуема, однако исключение все же появилось, пусть и по ошибке. Уверяю, сударь, это великая честь - получить право на эту дерзость.
Иркутск задумчиво воззрился на собственный герб.
- Почему бы и нет, собственно, - изрек он. Усмехнулся и слегка поклонился столице: - Прошу меня извинить за беспокойство.
- Вы в своем праве, - покачал головой Петербург.
Сибиряк гордо шествовал на выход, когда из темного коридора выскочила ярко разодетая девица.
- Милый, - проворковала она, - хочу себе шубку соболиную! Весь мой гардероб сгорел в 1812-том, а ведь Петербург устраивает такие балы, что мне являться в этих скучных платьях туда было бы дурным тоном...
- Москва, - строго ответил Иркутск, - ты не столица, и не в праве требовать от меня налогов. Меха, кедровый орех, рыбу и ягоды я отдаю Петербургу. У него и проси себе шубку.
- Но я вторая столица! - возмутилась Москва, однако натолкнувшись на насмешливый взгляд, осеклась. Сжимая руки в кулачки, она со злыми слезами на глазах раздраженно топнула ножкой. Нет, настанет и ее час, будет она единственной и единоличной столицей! И будет ей и шубка, и сапожки, и новый самовар от Тулы, и Рязань, и Тверь, и Новгород перестанут ехидно хихикать ей в спину! Все внимание, благоговейное и восхищенное, будет принадлежать ей, Москве!
"Ну, погодите у меня!" - подумала она. - "Я была во главе Руси, мне и быть царицей России!"
*******
1917 год
- В атаку! За власть Советов! - размахивая красным стягом, вопила Москва. Народные массы смели Петербург, и теперь он безвольно лежал в грязном снегу. Некогда нарядный мундир был изорван и залит кровью, изломанная сабля валялась где-то в сугробе.
- Царя... за что?.. - с трудом спросил Петербург наклонившуюся к нему Москву. Та криво усмехнулась и поправила шинель.
- За все хорошее, - зло процедила она. И сияющими глазами обозрела пожары и разруху, творящуюся вокруг. Старая Россия встала на дыбы и рухнула, разбившись на миллионы осколков. И теперь в ее, Москвы, власть собрать новое государство, как некогда было сделано на Руси, лучше и краше прежнего.
- Что ты творишь... - прошептал Петербург. - Россия...
- Россия-матушка и не такое выдерживала. Новые времена - новая столица, я поведу народ к светлому будущему! - Москва пафосно взмахнула красной косынкой. - Урррааааа!!! - и унеслась штурмовать Зимний дворец. Петербург уронил голову на руки и тихо зарыдал.
- Русь-матушка, - взмолился он, - прости меня!..
Черный смерч революции сметал все на своем пути.
- Отныне будет новая власть - власть Советов! Долой кулаков, прочь зажравшихся дьяконов и попов! Отомстим притеснителям рабочих и крестьян!..
- Москва, ты дура?
- Ч-что?!
- Какие кулаки? Кто кого притесняет? - Томск взмахнул рукой, указывая на крепкие деревеньки и богатство резьбы на городских домах. - Смотри! Реки богаты рыбой, в тайге уйма зверья и ягод! Вон ярмарки, вон наши друзья, якуты, буряты, тофы, эвенки - торговля идет, только свист стоит! Ты чего? Кого там у тебя притесняют, отправляй к нам, в Сибирь! Земли свободной здесь от горизонта до горизонта, всех приютим, всем поможем!..
Хлоп!
Томск инстинктивно прижал ладонь к щеке.
- Ничего ты не понимаешь! - разъяренной кошкой зашипела Москва. - Старые порядки надо уничтожить, ибо они изжили себя!..
- А вот и белый толстый пушной зверь к нам заявился, - мрачно заметил Иркутск вполголоса.
- Песец?
- Он самый. Ну ее в задницу, попробую в этой суматохе выбить себе автономность - и без того Сибирь сурова, так еще эта шороху наводит... Людей жаль.
- Сумасшедший!!!
- Какой герб, такой город...
- Ну и как там автономность? - участливо поинтересовался Томск у земляка, тоскливо пялящегося в небо.
- Расстреляли и утопили в проруби, - мрачно ответили ему. - Дождалась Москва соболя на шубку... Вот ведь стерва!
*******
1941 год
Москва красовалась у зеркала, поправляя обновку военного кроя. Начищенные сапожки аж сверкали в тусклом свете ламп, об выглаженный мундир можно было порезаться. Алые сережки-звездочки загадочно сияли в ушках красавицы, а трубка, которую Москва стала курить с недавних пор понту ради, только добавляла суровости. Москва была теперь не просто столицей, но лицом всего советского государства, ее бережно взлелеянным детищем, к сожалению, недокормленным и слабым, покорившемся ей совсем недавно. Но столица прекрасно понимала, что престиж страны зависит еще и от ее третьего размера... то есть, от имиджа и поведения, поэтому старалась выглядеть на все двести. Впрочем, это было нетрудно: красоты Москве добавляла уверенность в своих силах, а город, подчинивший себе столь огромные территории, не мог страдать комплексом неполноценности. А уж чего-чего, но уверенности столице было не занимать. До такой степени, что она снисходительно смотрела на Берлин, успевший подмять под себя всю Европу и теперь активно грызшийся с Лондоном. Конечно, Москва понимала, что Рейх уже обратил на нее свой алчный взор...Но право слово, какой же умник будет сражаться на два фронта?! Еще год как минимум у нее в запасе, чтобы привести свои бравые войска в полную боевую способность и как следует накостылять этому пижону со свастикой на рукаве.
Кстати о пижонах.
В кабинете раздалась трель телефонного звонка.
- Алло? - кокетливо вопросила Москва в трубку.
- Киев, - представились на том конце провода. - Меня бомбят! Война началась!!!
- Что, уже?! Да вашу мать!!! - Москва недобро сощурилась. - Ну, Берлин, ну, морда фашистская... Щаз я тебе устрою!!! Киев, объявляй наступление по всем фронтам!
- Но...
- Выполнять!
- Так точно!
- Дурак ты, Берлин, - с сочувствием покачала головой Москва, положив трубку. - Ну какой же дурак...
- Господи! - взмолился Брест, отстреливаясь от нападавших. - Господи, спаси!..
Послышался вой сирен и с неба упали пикирующие бомбардировщики. Взметнулись зарева пожаров, воздух наполнился криками, пальбой, ревом моторов. Брест поднял глаза и вздрогнул, прочитав в глазах немцев свой приговор.
- Я умираю... но не сдаюсь! - прошипел Брест. И бросился в атаку.
По всему фронту гремели взрывы, советские передовые части буквально сметались немецкими моторами - оборона была прорвана. В небе висело Люфтваффе, на города сыпались бомбы, Ленинград отбивал первые немецкие атаки... А в глубине страны, при свете алых кремлевских звезд, Москва вертелась перед зеркалом, поправляя новую шапочку.
продолжение типа следует
БрЭд на околоисторические темы*******
В 1859 году бароном Б. В. Кёне, стоявшим во главе Департамента герольдии, была начата масштабная реформа российской геральдики и вексиллологии. Как это часто бывает, реформа, призванная ликвидировать застарелые ошибки, вызвала новые. К числу наиболее известных ошибок, которыми мы обязаны ей, было создание так называемого «флага гербовых цветов Российской империи» и переименование иркутского бабра в бобра.
Указом от 5 июля 1878 года, согласно проектам Гербового отделения, Сенат ввёл в действие 46 гербов губерний и областей, которые были опубликованы в 1880 году в виде отдельного сборника «Гербы губерний и областей Российской империи», в котором герб Иркутской губернии описывался следующим образом: «В серебряном щите чёрный бегущий бобр с червлёными глазами, держащий во рту червлёного соболя».
Следует отметить, что, к чести художников, не было нарисовано ни одного изображения иркутского герба с бобром, грызущим соболя. Однако, поскольку указ оставался указом, бабру на гербе пририсовали большой бобровый хвост и перепончатые задние лапы, создав некое новое, мифическое животное.
- Петербург!!!
- И вам добрый день. С кем имею честь разговаривать?
- Петербург, вот я как ща на тебя медведей натравлю!..
- Прошу вас, сударь, изъясняйтесь лаконичнее, - сухо ответил Санкт-Петербург, стряхивая несуществующую пылинку с идеально выглаженного мундира. И выразительно посмотрел на гостя. Гость, встрепанный непонятно кто в овчиной шубе, валенках и ружьем за спиной, зло сверлил столицу темными глазами. - Представьтесь, пожалуйста.
- Иркутск, - прошипел тот.
- Припоминаю, - кивнул Петербург. - Купеческий город в Сибири, не так ли? Чем могу быть полезен?
- Вот, - сибиряк вынул из-за пазухи сложенный вчетверо лист дорогой плотной бумаги. - Прошу.
- Хммм... - Петербург задумчиво посмотрел на рисунок. - Это, как я понимаю, ваш герб, сударь.
- Именно.
- И в чем же проблема?
- Уважаемый, как по-вашему, кто изображен на гербе? - зло поинтересовался Иркутск.
Петербург удивленно приподнял брови. Геральдический зверь был... странным, и это не то слово. Гибрид кошки, тигра и бобра, черный, как ночь, с горящими алыми глазами. В острых зубах чудовище держало соболя, а само было изображено в прыжке; один лишь вид его вызывал невольную дрожь.
- Исчадие ада? - предположил Петербург.
- А должен быть бабр! - взъярился сибиряк. - Бабр, понимаешь?!
- Прошу меня простить, но мне такое животное неизвестно, - сухо заметило Петра творенье.
- То же мне, столица всея Рассеи и просвещения... Бабр, уважаемый, это тигр. Мне было бы интересно узнать, почему ваша светлость решила, что "бабр" это хищный бобер, - Иркутск упер руки в боки, всем своим видом выказывая большое ФИ.
- Да-с, оказия вышла, - виновато признался Петербург после некоторого молчания. - Увы, помочь ничем не могу, герб уже вошел в документацию и обиход.
- Зараза ты столичная, - обиделся сибиряк.
Петербург лихорадочно зажмурился, пытаясь срочно придумать, как бы успокоить своенравный город. Сибирь была богата, и портить отношения с ней было как минимум неразумным, а как максимум - чревато последствиями.
- Зато, сударь, у вас теперь уникальный герб - во всех смыслах! - нашелся, наконец, Петербург. - У вас отныне исключительно ваше геральдическое существо, которое никто и никогда не повторит. Подобная оригинальность дерзка и наказуема, однако исключение все же появилось, пусть и по ошибке. Уверяю, сударь, это великая честь - получить право на эту дерзость.
Иркутск задумчиво воззрился на собственный герб.
- Почему бы и нет, собственно, - изрек он. Усмехнулся и слегка поклонился столице: - Прошу меня извинить за беспокойство.
- Вы в своем праве, - покачал головой Петербург.
Сибиряк гордо шествовал на выход, когда из темного коридора выскочила ярко разодетая девица.
- Милый, - проворковала она, - хочу себе шубку соболиную! Весь мой гардероб сгорел в 1812-том, а ведь Петербург устраивает такие балы, что мне являться в этих скучных платьях туда было бы дурным тоном...
- Москва, - строго ответил Иркутск, - ты не столица, и не в праве требовать от меня налогов. Меха, кедровый орех, рыбу и ягоды я отдаю Петербургу. У него и проси себе шубку.
- Но я вторая столица! - возмутилась Москва, однако натолкнувшись на насмешливый взгляд, осеклась. Сжимая руки в кулачки, она со злыми слезами на глазах раздраженно топнула ножкой. Нет, настанет и ее час, будет она единственной и единоличной столицей! И будет ей и шубка, и сапожки, и новый самовар от Тулы, и Рязань, и Тверь, и Новгород перестанут ехидно хихикать ей в спину! Все внимание, благоговейное и восхищенное, будет принадлежать ей, Москве!
"Ну, погодите у меня!" - подумала она. - "Я была во главе Руси, мне и быть царицей России!"
*******
1917 год
- В атаку! За власть Советов! - размахивая красным стягом, вопила Москва. Народные массы смели Петербург, и теперь он безвольно лежал в грязном снегу. Некогда нарядный мундир был изорван и залит кровью, изломанная сабля валялась где-то в сугробе.
- Царя... за что?.. - с трудом спросил Петербург наклонившуюся к нему Москву. Та криво усмехнулась и поправила шинель.
- За все хорошее, - зло процедила она. И сияющими глазами обозрела пожары и разруху, творящуюся вокруг. Старая Россия встала на дыбы и рухнула, разбившись на миллионы осколков. И теперь в ее, Москвы, власть собрать новое государство, как некогда было сделано на Руси, лучше и краше прежнего.
- Что ты творишь... - прошептал Петербург. - Россия...
- Россия-матушка и не такое выдерживала. Новые времена - новая столица, я поведу народ к светлому будущему! - Москва пафосно взмахнула красной косынкой. - Урррааааа!!! - и унеслась штурмовать Зимний дворец. Петербург уронил голову на руки и тихо зарыдал.
- Русь-матушка, - взмолился он, - прости меня!..
Черный смерч революции сметал все на своем пути.
- Отныне будет новая власть - власть Советов! Долой кулаков, прочь зажравшихся дьяконов и попов! Отомстим притеснителям рабочих и крестьян!..
- Москва, ты дура?
- Ч-что?!
- Какие кулаки? Кто кого притесняет? - Томск взмахнул рукой, указывая на крепкие деревеньки и богатство резьбы на городских домах. - Смотри! Реки богаты рыбой, в тайге уйма зверья и ягод! Вон ярмарки, вон наши друзья, якуты, буряты, тофы, эвенки - торговля идет, только свист стоит! Ты чего? Кого там у тебя притесняют, отправляй к нам, в Сибирь! Земли свободной здесь от горизонта до горизонта, всех приютим, всем поможем!..
Хлоп!
Томск инстинктивно прижал ладонь к щеке.
- Ничего ты не понимаешь! - разъяренной кошкой зашипела Москва. - Старые порядки надо уничтожить, ибо они изжили себя!..
- А вот и белый толстый пушной зверь к нам заявился, - мрачно заметил Иркутск вполголоса.
- Песец?
- Он самый. Ну ее в задницу, попробую в этой суматохе выбить себе автономность - и без того Сибирь сурова, так еще эта шороху наводит... Людей жаль.
- Сумасшедший!!!
- Какой герб, такой город...
- Ну и как там автономность? - участливо поинтересовался Томск у земляка, тоскливо пялящегося в небо.
- Расстреляли и утопили в проруби, - мрачно ответили ему. - Дождалась Москва соболя на шубку... Вот ведь стерва!
*******
1941 год
Москва красовалась у зеркала, поправляя обновку военного кроя. Начищенные сапожки аж сверкали в тусклом свете ламп, об выглаженный мундир можно было порезаться. Алые сережки-звездочки загадочно сияли в ушках красавицы, а трубка, которую Москва стала курить с недавних пор понту ради, только добавляла суровости. Москва была теперь не просто столицей, но лицом всего советского государства, ее бережно взлелеянным детищем, к сожалению, недокормленным и слабым, покорившемся ей совсем недавно. Но столица прекрасно понимала, что престиж страны зависит еще и от ее третьего размера... то есть, от имиджа и поведения, поэтому старалась выглядеть на все двести. Впрочем, это было нетрудно: красоты Москве добавляла уверенность в своих силах, а город, подчинивший себе столь огромные территории, не мог страдать комплексом неполноценности. А уж чего-чего, но уверенности столице было не занимать. До такой степени, что она снисходительно смотрела на Берлин, успевший подмять под себя всю Европу и теперь активно грызшийся с Лондоном. Конечно, Москва понимала, что Рейх уже обратил на нее свой алчный взор...Но право слово, какой же умник будет сражаться на два фронта?! Еще год как минимум у нее в запасе, чтобы привести свои бравые войска в полную боевую способность и как следует накостылять этому пижону со свастикой на рукаве.
Кстати о пижонах.
В кабинете раздалась трель телефонного звонка.
- Алло? - кокетливо вопросила Москва в трубку.
- Киев, - представились на том конце провода. - Меня бомбят! Война началась!!!
- Что, уже?! Да вашу мать!!! - Москва недобро сощурилась. - Ну, Берлин, ну, морда фашистская... Щаз я тебе устрою!!! Киев, объявляй наступление по всем фронтам!
- Но...
- Выполнять!
- Так точно!
- Дурак ты, Берлин, - с сочувствием покачала головой Москва, положив трубку. - Ну какой же дурак...
- Господи! - взмолился Брест, отстреливаясь от нападавших. - Господи, спаси!..
Послышался вой сирен и с неба упали пикирующие бомбардировщики. Взметнулись зарева пожаров, воздух наполнился криками, пальбой, ревом моторов. Брест поднял глаза и вздрогнул, прочитав в глазах немцев свой приговор.
- Я умираю... но не сдаюсь! - прошипел Брест. И бросился в атаку.
По всему фронту гремели взрывы, советские передовые части буквально сметались немецкими моторами - оборона была прорвана. В небе висело Люфтваффе, на города сыпались бомбы, Ленинград отбивал первые немецкие атаки... А в глубине страны, при свете алых кремлевских звезд, Москва вертелась перед зеркалом, поправляя новую шапочку.
продолжение типа следует
@темы: графоманство, Severatrix - это диагноз, Проститутка городов русских, хеталия